Великой Победе – 75 лет: Мой дядя попал на войну мальчишкой...

Не комсомолец

Шла осень 1944 года. Володя брел домой, его душил жгучий стыд, тело горело и какое-то незнакомое чувство жгло его. Темнело. Навстречу ему шла старшая сестра.  Женщина поравнялась с мальчишкой и поздоровалась, но он не ответил.

- Володя, что случилось?

Мальчишка расплакался. Сестра повела его к себе.

Володя покорно повернул в противоположную сторону от дома, и зашел в маленький дом сестры. Он сел на скамейку, она присела рядом. И мальчишка заговорил:

- Няня, зачем она лезет ко мне, она лезет под рубашку и щупает меня. Няня мне так стыдно…

Лицо мальчишки горело огнем. Сестра успокоила мальчишку, накормила его и уложила спать.

Утром на току она спросила у разбитной, красивой Нюрки:

- Чего ты пристаешь к пацану?

- Нажаловался? У твоего пацана все давно выросло. И не все такие монахини,  как ты.

- Нюрка, ему только пятнадцать, он ребенок. Мужа жди с фронта.

Нюрка фыркнула и отошла.

Высокий мальчик не давал покоя не только Нюрке, детское лицо с большими удивительно чистыми глазами и припухшие губы не смутили местное начальство, и зимой пришла повестка. Мать поседела за ночь, а отец, придя с работы и увидев повестку, опустился, охнув на корточки у печи, и так просидел, обхватив голову руками до зари. Отец только что приехал из Сталинграда, куда угонял коней на фронт.

Утром Володю в районный военкомат повезла старшая сестра, а мать пешком отправилась в соседнее село, где хранились метрические книги, в надежде выписать новую метрику сыну. Все документы семьи остались когда-то в доме, из которого её выселили.

Стояли морозы под сорок, и пока сестра везла мальчишку на подводе двадцать восемь километров, он озяб. У военкомата она оттирала его руки снегом, шептала какие-то добрые слова, потом было построение, сестра уехала, ей нужно было на работу.

Володя стоял в строю, а строй обходил хромой военный с тростью и военком. Военный, подойдя к Володе, ткнул в него тростью:

- Комсомолец?

За него ответил военком:

- Нет, он сын кулака.

- Кровью смоешь вину отца, - злость звучала в голосе хромого военного.

Сколько раз Володя слышал за спиной:

- Сын врага народа.

Но это было шёпотом, и отец ему говорил, что отсидел свое, а еще Володя знал, что отец был красным партизаном и первым председателем сельсовета в селе, но промолчал.

А потом поезд вез его на Дальний Восток, туда, где вроде не было войны, но была Квантунская армия.

Володя попал в артиллеристский полк. Командир полка Цыкин определил паренька в мастерские полка, где он работал сапожником, но это не освобождало его от занятий военным делом, а еще сослуживцы за его наивность и стеснительность называли его «Марусей». Он искренне краснел от неприличных шуток, а когда на стрельбище в первый раз увидел бегущего из окопа в окоп японца, спросил:

- Кто это?

- Самурай.

- А почему он без рогов?

В повисшей тишине, добавил:

- У нас в клубе не картинке у него на голове были рога.

Хохот стоял в окопе несколько минут.

Потом начались военные действия, полк освобождал Маньчжурию, и тот страшный лагерь, где японские «медики» проводили опыты над военнопленными.

Когда полк, после обстрела передислоцировался к лагерю, солдаты увидели тесные клетки с людьми. Грудные клетки и животы были вскрыты, некоторые люди еще были живы, люди в масках оттеснили солдат от лагеря. Можно было заразиться какой-нибудь болезнью. Володю настолько поразило увиденное, что он мгновенно повзрослел, сжав кулаки и побледнев, он твердил только одно:

- Сволочи, сволочи.

В одном из следующих боев их батарею обстреляли японцы, Володю откинула на несколько метров, засыпало землей. Его контузило, когда его отрыли и привели в чувство, он спросил:

- Я искупил свою вину? Я могу стать комсомольцем?

PS: Мой дядя Володя вернулся с фронта возмужавшим и видным молодым человеком. В 1948 году реабилитировали его отца. Володя стал коммунистом и очень этим гордился. Никогда он не жалел, что мальчишкой оказался на войне и никого не винил. Я всегда с теплом вспоминаю этого большого и очень доброго человека. Моя бабушка принесла в сельсовет метрики сына, но было поздно, Володю увезли на фронт.

Рассказ в сокращенном варианте был опубликован на сайте  «Самарские судьбы».

Стефаненко Александр и Стефаненко Владимир родные братья моей матери Стефаненко Веры Сергеевны (1916-2003). Труженик тыла она была великой труженицей и замечательным человеком. Двоюродные братья по матери, погибшие на фронте: Касьяненко Андрей, Касьяненко Ефим, Заболотников Прокопий, Заболотников Степан, Пархомчик Михаил, Пархомчик Василий, Солощенко, Фролов.  

На фото: Стефаненко Владимир Сергеевич (1928-2010). 

Т.Н. Колесникова, пенсионер кафедры физики